Select Page

Пойду сырой тропою

Пойду сырой тропою,
Охотливой луне
Охотною сестрою,
В болотной стороне.
Вдруг – памятник герою
Скалой предстанет мне.

Волнуем, но – обличье
В граните затворя.
Минуем даже дичью,
И видимо, не зря.
Но я – как песня птичья
Взнесусь, весь жар даря.

В ответ на встречный холод,
Шинель изрубит в клок
Свирепая как голод
Шрапнель из слов и строк.
Как звук, ты вечно молод.
Скалы ж – не долог срок.

Комплименты от поэта

«В небесном княжестве богинь и ангелиц
Тебе завидуют и зеркала ломают,
Которые, из всех прелестных лиц,
Как ни крути, твой лик не отражают.

Небережно пихаю Афродиту,
Лишь чтоб к тебе протиснуться, мамзель.
Она же, в панике, что миф и карта биты,
Заводит с Клео сплетен канитель.

Там попадают под раздачу с треском
И Зевс, и Ра, и даже Иисус.
Стихают дамы в аргументе веском,
Что у меня таки хороший вкус.

Раз красота твоя дает мне вдохновенье,
То ни один пенять не станет бог.
А помнишь их внезапное волненье,
Когда мой взор твоим румянцем лег?»

Аве Мария

День и я, мы оба – по наклонной:
Он – под физикой, а я – под шардоне.
Вместе, но по-светски отстраненно
Доплетаем наше макраме.

В странном парадоксе побережья
Множа мелких сумасшествий нить,
Я готовлю мрежу на бесснежье
С думами «молиться иль любить»?

Мне бы помогла Аве Мария,
Но колени ж помнят и во сне…
В общем, грех, абсурд, асимметрия
В кляксе Роршаха – взывать к святой жене.

Оттого ли я к тебе взываю?
Аве, аве. Всё это пройдет,
Как крылатый дух уносит стаю,
Как тускнеет день, как тает лед.

Вечер Святого Мартина

Сумбурной прелестью пленял простой куплет.
– Споем на бис еще одну вам! – Оу?
Тушило небо театрально свет
Как раз в преддверьи дитячьего шоу.

Зигзагами стучали башмачки
По улицам вечорошной деревни,
И козликами прыгали щенки,
Встречая деток и обычай древний.

Горели окна, факелы, костры,
И кучками фонарики шныряли.
Лукошки были лакомством пестры,
Бесценным, как Ван Гог в оригинале.

Дымили черепица и камыш,
И оттепель рвалась из каждой двери.
Двухлетний в шаль укутанный малыш
Не пел, но рот открыл, по крайней мере.

В просторных остывающих домах
Предсмертно бредили поленья дымом, высью.
Проворной мягкой поступью зима
Входила в душу, в роль и в закулисье.

«Туды ее в качель!» стонал костяк.
(Голландцы печку называют “kachel”,
Туды и зиму, значит, шлют, природы брак).
Сустав в кармане куртки охал, ахал.

Взгляд

Стань с дверью рядом,
Губы так стиснь.
Под твоим взглядом
Пишется жизнь.

Дробь повелений –
В тон колдовству:
«Ты, на колени.
Дождь, на траву».

Всё замирает,
Смотрит в глаза.
Пульс ожидает.
Медлит гроза.

Под твоим взором –
Время на стоп.
Бездны. Озера.
Кончено. Хлоп!

Не оторваться.
Не умереть.
Всем постараться
Нужно успеть:

Листьям – шуршать,
Тучам – кропить,
Звездам – сиять,
Богу – любить.