Утро вставало с колен,
Падало навзничь и пело,
В очи бледнеющих стен
Завороженно глядело.
Вкусом дождя и травы
Сон из далёка сочился.
С самой последней главы
Запах чернил доносился.
Падали губы на сон
В спешном и тайном венчаньи.
Звезды сдувал небосклон.
Повесть ждала окончанья.
Я начала гулять в семнадцать,
А писать – в семнадцатом.
Так медленно точу карандаши.
Я вижу время вереницей пауз,
Материю – скоплением пустот.
Поэзию попыткой бегства Фаулз
Назвал, как суицид, как кнопка «стоп».
Стихи – дрожащих пауз паутина.
Их плесть – искус, и дар, и боль, и трип.
И кажется, что каждая причина –
Последний шанс, финальный акт, кончины хрип.
Дорога – пауза, когда горишь с любимым встречей,
И встреча – пауза, объятий вечный штиль.
И ночь – антракт от фальши трезвых речей,
И утро – отдых после сотен миль.
Я доказала вам, что жизни трек – лишь паузы?
Вас не хотела я в уныние вогнать!
Их стоит разучить как легких па азы,
Дабы в межпаузье танец увидать.
У океана с чашкой чая. Чайки.
Горяч еще. Давай пейзаж залью.
Поставит кто-нибудь случайно лайки.
А не поставит, так хоть чай попью.
Чаек родной мне никогда не снится.
Всегда со мной, когда хочу тепла.
А синих далей даже сон боится.
Полет шмеля не повторит пчела.
Волну я чашкой зачерпнула: слезы,
Вода и соль. Соблазн и грех на дне.
Интрижки с океаном крутят грозы.
Зачем же катит он волну ко мне?
Не ошибись: границы – не пределы.
Из пыльных окон стойла смотрит степь.
Ворота древней скрипкой проскрипели,
И обратилась черной лентой цепь.
Звони, стучи. Чем годен – тем и действуй.
Я ни фонарь, ни мел не припасла.
Но ключ добыть ты уж почародействуй,
Коль мастер ты дверного ремесла.
Замка с ключом священно совпаденье.
В мой код один лишь богатырь проник:
Признал за Млечный Путь мои владенья,
Не потревожив стойло ни на миг.